Всё о жизни чайных дракончиков - Нелл Уайт-Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дейран вошел в ее пит, первыми же движениями прибавив света и оставив меня на одной из полок с инструментами.
Оттуда я увидел Эйдераанн на большом, сложной конструкции, чем-то напоминавшем зубоврачебное, кресле посреди этого гибридного помещения.
На девушке, несмотря на то, что по утрам вообще, а в такой каменной громаде, как стадион, тем более, да еще и в зимнее время, температура держалась бодрящая, были только легкий спортивный топик и шорты. И она, что закономерно, дрожала.
– Что случилось, дружок? – почти ласково спросил Дейран, чем по первости порадовал меня, но дальше я понял, что он обращался не столько к Эйдераанн, сколько к ее ногам. А если совсем не кривить душой, то только к ногам он и обращался.
– Я не знаю, – ответила Эйдераанн, и по ее голосу я понял, что ее крупно колотило не из-за неумения подбирать одежду (видимо, байки, что у профессиональных спортсменов другая терморегуляция, вовсе не байки).
Она тряслась от волнения, изводившего ее, очевидно, всю ночь и час от часу только нараставшего. К слову, ноги у нее выглядели совершенно нормально, и никакой страшной катастрофы, по крайней мере, на дилетантский взгляд, не усматривалось.
Девушка, как только Дейран закрыл за собой дверь, выученным движением откинулась на кресле, присоединившись к нему шейным и запястными ликровыми клапанами и закрепив ноги на специальных подставках, очевидно позволявших обслуживающему персоналу удобно иметь с ними дело. Как только бегунья приняла нужную позицию, защитные щитки на ногах послушно щелкнули и сами собой отъехали, открывая всю внутреннюю механику.
– Это колено, – сказала девушка коротко, недвижимым взглядом уставившись в потолок.
Дейран поспешно устроился подле нее и долго молчал.
Потом он встал, набрал целую кучу безымянных и бессмысленных для меня разномастных инструментов, склонился над ее коленным суставом и сосредоточился на каком-то его участке, занося над ним то один инструмент, то другой, но так ничем и не прикоснулся.
Наконец, он сказал:
– Нужно звать тренера.
– Поправь сам, – холодно велела ему Эйдераанн, все это время смотревшая вверх с таким видом, будто потолок ей безнадежно задолжал в карты. Единственное, что она сделала, – коснулась рукой топика, в том месте, где под него уходила длинная цепочка.
– Нет, не стану даже трогать, – решительно ответил Дейран. – Если ошибусь – ты лишишься колена.
– Я сказала тебе, – спокойно и тихо, ненавидя вместо своего механика металлические клепаные балки над своей головой, повторила Эйдераанн, – поправить самому.
Дейран не ответил, и девушка надавила на него голосом:
– Заплачу три ставки, если поправишь.
– Я не могу и не стану тобой рисковать, – сказал Дейран абсолютно спокойно, поднявшись на ноги и отойдя на шаг, – нужно звать тренера.
– Ты уверен? – неожиданно вспыхнула нервной надеждой девушка. – Я просто оступилась во время тренировки, это не слишком серьезно. Ну… Дейран, ну ты же можешь все – посмотри еще раз!
– Так ты оступилась? – повелся на ласковый тон паренек и сделал шаг к ней. – Дай мне протокол твоей последней тренировки. Возможно…
– Уходи! – приказала ему Эйдераанн, вспыхнув одновременно румянцем и гнева, и явного стеснения: она что-то нарушила при этой тренировке, и это что-то как-то связано с Дейраном. Вот бедная глупая девочка! – Уходи сейчас же! Я сама ему скажу.
Дейран же, как типичный парень в подобной ситуации, застыл с полуоткрытым ртом, силясь понять логику двух противоречивых требований Эйдераанн, и, когда девушка, повысив голос, повторила приказ, неумело сделал вид, что его это не задело, и вышел.
Юная Эйдераанн осталась в одиночестве. Очень долго она сидела на кресле, спустив ноги вниз, и, сцепив на коленях руки, смотрела в пол. Она совсем не шевелилась, никого не звала на помощь и перестала дрожать. Она чего-то ждала.
Наверное, прошел час, может, и больше, я не засекал. Как и она, я молчал и не шевелился, со степенным достоинством наблюдая, как разворачивается там, внизу, ее тихая личная трагедия, в которой я мог быть лишь безмолвным свидетелем. Я знал, что на улице идет тихий пушистый снег.
Дверь из коридора бесшумно открылась, и внутрь протиснулась морда того черного котика, который дрых последние двое суток с Дейраном, а меня чуть не отправил в Лабиринт. Начав с порога тарахтеть, кот нагло проник дальше, не слишком грациозно впихнув вслед за мордой довольно ладные механические крылья. По всему было видно, что они у него не родные – протезные, хотя и сделаны хорошо.
Я никак не прокомментировал для себя это обстоятельство, хотя и почувствовал укол обиды на Дейрана за то, что в ту ночь, спрашивая о крыльях, он, как теперь видно, беспокоился не о моей механике – а ведь именно я находился тогда в ужасающей опасности и именно по его, почти что преступной, вине.
При виде черного пришельца бегунья тихонько вздрогнула, словно сбрасывая с себя оцепенение, и снова потянулась рукой к ткани топика, скрывавшей за собой нечто висевшее на цепочке. Доставать это она не стала, да и коснулась-то, скорее, неосознанно, привычно, как иные касаются ликровых заводей, только чтобы лишний раз почистить ликру, получив таким образом ощущение поддержки.
Котик подошел к Эйдераанн, заурчал громче и потерся о механику ее ног, явно выпрашивая ежедневное лакомство. Она тепло ему улыбнулась и, потянувшись, чтобы приласкать, сказала в продолжение своих мыслей:
– Ты прав, Пирожок, нужно уже решаться.
С этими словами она добралась до противоположной от меня полки со столь же непонятными инструментами, что и та, где обосновался я. Подгоняемая нетерпеливым мявканьем Пирожка, Эйдераанн сперва достала ему хрустящий кусочек из специального герметичного контейнера, а затем что-то еще, для себя, из другого – закрывавшегося на два ключа, один из которых висел у нее на специальной шейной цепочке. И что-то мне подсказывало, что это не хрустящая печенюшка.
Затем девушка снова опустилась в кресло, выдохнула, подождала немного чего-то и вдруг резко и сильно ударила зажатой в кулаке колбочкой по колену. Стекло треснуло, и оттуда внутрь механического сустава устремились сотни маленьких механизмов. Эйдераанн откинулась на спинку, закрепила ноги на подставках и снова застыла, холодно глядя в безмолвный потолок. Ни от страха, ни от неизвестности она не заплакала, и дрожь тоже не вернулась к ней. Хотя я точно знал, что она чего-то ждала, и то, чего она ждала, отливало первобытным ужасом.
Прошло два часа, и явились тренер, главный механик, помощник механика, второй механик и просочившийся по стеночке Дейран.
